5 декабря 1820 года явился миру будущий гений русской поэзии Афанасий Афанасьевич Фет. Само его рождение было окутано дымкой семейной тайны, которая на десятилетия определила его судьбу. Его отец, орловский помещик Афанасий Неофитович Шеншин, обвенчался с Шарлоттой Фёт, урожденной Беккер, уже после рождения мальчика, что по строгим законам Российской империи лишало сына прав на дворянское имя и состояние отца. Долгая, сорокалетняя тяжба за возвращение фамилии и положения стала скрытой пружиной, глубоко повлиявшей на жизненный путь и мироощущение поэта.
Стремясь обрести утраченный статус, Фет долгие годы верно служил — сначала на военной, а затем и на гражданской службе. Но была в нем и другая, крепкая хозяйская жилка. В своем степном имении Степановке он с неожиданным для собрата-литератора рвением погрузился в дела земли: сеял хлеба, разводил породистый скот, ухаживал за пасекой. Эта практическая связь с почвой удивляла его друга Ивана Тургенева, который предпочитал получать доходы с имений, не вникая в тонкости агрономии.
Именно из этого двойного бытия — служилого и землевладельческого — произрастала его удивительная поэзия. В русской словесности Фет навсегда остался непревзойденным певцом мгновения, тончайшим лириком, запечатлевшим трепет любви, таинство ночи, бездонность небес и одухотворенную красоту природы. Его стихи — это феерия чувств, выраженная в музыке слова, трепетные формулы мимолетных состояний души.
С годами лирика Фета обретала философскую глубину. Он, увлеченный мыслью Шопенгауэра и избранный членом-корреспондентом Академии наук, стремился в стихах к постижению вечных основ бытия. В поздних сборниках «Вечерние огни» поэзия и философия сливаются в единый поток, создавая трагически-прекрасный образ мира, освещенного внутренним светом.
Жизненный путь от либеральных юношеских порывов к зрелому консерватизму не ожесточил его сердца. Напротив, на склоне лет, будучи уже седым и часто почти стариком, Фет пишет свои самые страстные, пронзительные любовные стихи: «Нет, я не изменил», «Еще люблю, еще томлюсь». Этим яростным лирическим взлетом он, казалось, бросал вызов угасанию, времени и самой смерти. Когда его спрашивали, откуда в его года такая страсть, он с улыбкой отвечал: «По памяти».
Фет верил, что высшее назначение поэзии — прорыв к вечности, прикосновение к тому божественному огню, «что просиял над целым мирозданьем». Его творчество было попыткой уловить гармонию, противопоставив ее дисгармонии мира и бренности смертного удела. Николай Некрасов когда-то сказал, что из всех современников лишь Фета можно поставить рядом с Пушкиным. Время подтвердило эту правоту. Афористичная строка самого поэта — «Только песне нужна красота, красоте же и песен не надо» — стала его творческим завещанием. Афанасий Фет навсегда остался в вечной песне русской поэзии, в самой ее неувядающей красоте.
Фото библиотеки-филиал № 6 ГБУК “ЦБС для детей”.
